[Хиберд]

Участники: TYL!Генкиши / TYL!Ирие Шоичи
 Farfarello /  Осенний ливень
Кодовое слово: Песок

@темы: Общая стадия, Третий круг

Comments

Наверное, Генкиши его ненавидел. Аксиома: сначала всегда шёл выскочка Шоичи, офицер Белой ветви и главный тактик; его даже называли иногда вторым боссом Милльфиоре, и, в общем, были правы: именно благодаря нему Бьякуран поставил мафию на колени. Потом, где-то далеко позади, плёлся и сам Генкиши. Ему было даже не подобрать, кем он приходился Бьякурану: наверное, самым близким по значению было «защитник», да и то — слишком много чести.
Поначалу, когда Генкиши был горяч и юн, даже в названиях подразделений — Блэк, Уайт, белое, черное, звучит как «достойный» и «не очень» — ему виделась досадная насмешка. Потом он понял со временем, что великой милостью со стороны хозяина было даже простое позволение служить во благо Милльфиоре. В итоге чувство собственной второстепенности приелось и стало обыденным. Генкиши спокойно смотрел Ирие в глаза и низко кланялся, сталкиваясь с ним в коридорах. Думал только:
«Рыжая, — глубокий вздох, — чертова выскочка».
Всё, чем мог бы обладать Генкиши, у Шоичи было. Понимание «всего» укладывалось в доверие и глубокую связь с господином Бьякураном, ровно как и то, что ему прощались все ошибки: просто потому, что Шоичи их не допускал. Генкиши вспоминал пронзительно синие, всезнающие глаза Юни, готовые заранее к чему угодно. У него была причина на тот промах, но от понимания этого почему-то было мерзко. Хотя Бьякуран — великой души человек — простил и это.
...Черные и белые, Блэк и Уайт, достойные и недостойные — Шоичи в какой-то момент стал выше их всех. Сделать его еще ближе к себе мог только Бьякуран, и то была его воля; Генкиши всего лишь её выполнял.
Он потянул оживившегося Гамму за плечо назад, предостерегая: не мешай мне, иначе всё закончится плохо. Потом оперся о перила и легко перемахнул через них, мелькнув в воздухе призрачной черной тенью.
— Я здесь по воле господина Бьякурана, — сказал он, приземлившись на подвешенную в пространстве платформу почти бесшумно, — только звякнули едва слышно четыре меча. — Тот, кто ослушается воли господина Ирие, будет уничтожен.
Потом Генкиши подумал, что сел у ног этого рыжего, будто преданный пёс рядом с хозяином.
Потом бунт очень быстро утих, и собрание закончилось. Милльфиоре умели действовать быстро и не толпиться у входов.
А потом, когда на платформе остались лишь они двое и тени-Червелло, Генкиши поднялся, поправляя у себя на поясе грмоздкие ножны.
— Отныне я буду сопровождать вас, — не моргнув, сказал он и слегка склонил голову. — Ради вашего же блага, Ирие Шоичи, сэр.

[Осенний ливень]

В один прекрасный - или не очень, это уж как посмотреть, - момент Шоичи начал осознавать, что уже плохо помнит, как ввязался во все это. Раньше, оставаясь наедине в своей комнате в общежитии университета, когда Бьякуран-сан отправлялся по своим делам и прекращал докучать постоянным повышенным вниманием, Шоичи начинал строить цепочки виноватых. Если бы не Ламбо, влетевший к нему в окно тогда, он не получил бы базуку, отправляющую в десятилетнее будущее. Если бы не базука, он бы не встретил Бьякурана Джессо и не увидел бы, как тот рушит миры. Если бы не таинственные записки, он бы не подружился в будущем с этим монстром. И так далее. Цепочка постоянных случайностей, случайных и не очень. Только Шоичи был слишком умен для того, чтобы спихивать вину на судьбу, и вот он уже оглянуться не успел, как является правой рукой босса могущественной семьи. Не просто правой рукой, а "почти вторым боссом Миллефиоре", как говорили о нем за глаза недовольные своими положениями подчиненные.
Да они все ненавидели его. А те, кто не ненавидел, презирали. Речь не шла о Блэк Спелл, они к любому человеку, носящему белый мундир, относились с пренебрежением. Даже, казалось бы, свои - Вайт Спелл - постоянно искали возможность указать Ирие на его ничтожество. И Шоичи приходилось мириться с этим, день за днем перебарывать неприятие остальных, заставлять их слушать себя, чтобы потом - вот ирония - все разрушить.
Обычно на этом моменте в своих размышлениях Шоичи начинал пафосно думать о всеобщем благе, но, будучи человеком разумным и осознающим возможные последствия, тут же одергивал себя, напоминая, что медведь не убит и делить его шкуру преждевременно будет большой ошибкой, вселяющей излишнюю самоуверенность. После этого он обычно старался переключиться на что-то другое, слишком тяжело было в который раз прокручивать план в голове, зная, что в нем многое поставлено на удачу.
Впрочем, не смотря на то, что в его представлении в плане было слишком много белых пятен, он потихоньку осуществлялся и даже пока что без излишних потерь. Стоя на платформе рядом с застывшими Червелло он терпеливо ждал, когда негодование толпы утихнет. Сейчас он желал только одного: чтобы они все наконец поняли, что приказы не обсуждаются, и разошлись, потому что живот, снова разболевшийся от нервного перенапряжения, с каждой минутой ныл все больше и больше.
Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не пришла неожиданная помощь. В первую секунду Шоичи подумал, что это нападение, и шарахнулся назад, почти к краю платформы, с немалым удивлением наблюдая, как Червелло, до этого стоявшие за его спиной, синхронно встают перед ним, закрывая собой от предполагаемой опасности. Вообще, Ирие думал, что эти надоедливые одинаковые девицы приставлены к нему Бьякураном для того, чтобы шпионить за ним, боялся, что Джессо что-то подозревает, и ни разу не допустил мысли, что они могут его охранять.
Впрочем, сейчас его жизни ничто не угрожало, и Шоичи даже еле заметно вздрогнул от неожиданности, когда услышал слова офицера Блэк Спелл.
"Так вот оно что..." - растерянно протянул про себя Ирие, разглядывая помощника и припоминая его имя.
Появление Генкиши оказалось очень своевременным, все начали расходиться, и даже недовольное ворчание стихло. Ирие внутренне расслабился, понимая, что вот теперь точно может пойти отдохнуть.
— Отныне я буду сопровождать вас. Ради вашего же блага, Ирие Шоичи, сэр.
Шоичи поморщился, как от зубной боли, услышав это "сэр", да и постоянное соседство офицера Блэк Спелл в перспективе его не особенно порадовало, но учтиво поклонился в ответ и, соблюдая правила этикета, произнес:
- Прошу вас, позаботьтесь обо мне, эээ...
Вот тут и появилась загвоздка. Не поимени же ему обращаться к новому подчиненному.

Впрочем, вот ирония: Шоичи в семье был вторым после Бьякурана человеком, но всерьез в Милльфиоре его не воспринимали. Генкиши же, пёс служивый, сколотил себе репутацию достаточно вескую, чтобы хотя бы подавить наметившийся бунт. Уайт Спелл смотрели на него всегда сверху-вниз, покровительственно из-за цвета униформы, но знали, что ему ничего не стоит снести голову какому-нибудь упрямцу. Блэк Спелл, помимо этого знания и реальных опасений, презирали его, как прокаженного: всё потому, что Генкиши был предателем.
Иной раз осуждение толпы, самое строгое и непредвзятое, убедило бы его в том, что он далеко не худший. Однако ровно с того момента, как к нему вместе с Бьякураном пришло исцеление, чье-либо еще мнение стало слишком неважным: всё потому, что Бьякуран четко указал место Генкиши.
Сейчас оно было за плечом этого рыжего японца, нуждающегося в охране. Генкиши не сводил с него глаз, не видя причин скрывать своего полуоценивающего внимательного взгляда.
— Прошу вас, позаботьтесь обо мне, эээ... — Ирие замялся. Генкиши воспринял это по-своему: прекрасно, рыжий даже не знал, как его зовут, хотя они оба были хранителями колец Маре. Впрочем, в бессмысленной погоне за доверием Бьякурана этот титул перестал казаться сколько-нибудь значимым.
Платформа скрипнула и двинулась по воздуху к выходу; мечник чуть заметно качнулся на ногах, борясь с инерцией.
— Генкиши. — Он шагнул на пол с платформы только тогда, когда с неё сошел Шоичи. — Вам нет нужды запоминать подобные мелочи... Ирие-сан.
Генкиши пробыл в Италии так много, что забыл: с этим они родились в одной стране. И этому пресловутое «-сан» шло больше, чем «сэр». Шоичи, похоже, был того же мнения.

[Осенний ливень]

Шоичи спустился с платформы, краем глаза замечая, что Червелло чуть отстали, позволив занять свои места его новому спутнику. Услышав ответ мечника, Ирие поморщился. В тоне Генкиши ему показалась неприятная насмешка, хотя тот был предельно серьезен и говорил спокойно. Но Шоичи уже давно перестал доверять интонациям голосов и выражениям лиц, ведь изобразить можно что угодно. Впрочем, верить кому бы то ни было в стане ставшего врагом Бьякурана было бы высшей степенью неразумности. Хотя... и тут были свои исключения. Например, японофил Спаннер.
- Бьякуран-сан ничего не передавал мне... - Шоичи замялся, но все же продолжил: - ...Генкиши-сан?
Конечно, это было маловероятно, Джессо обычно звонил по специальной видео-связи своей так называемой правой руке, зачастую забывая о различиях во времени, но все же.
Они как раз повернули к блоку базы, в котором находилась комната Ирие.

Звук шагов гулко ударялся о стены, отскакивал, эхом растекался по коридору. Попадающиеся по пути люди перед Шоичи расступались, некоторые кланялись. Генкиши слышал за спиной, казалось, совершенно синхронное дыхание Червелло, и это слабо раздражало: какой смысл охранять Ирие, когда за каждым его шагом ведется тщательное наблюдение? Когда девушки заслонят его в любом случае, как сегодня пытались заслонить от защиты-нападения? Впрочем, даже слепое обожание не смогло затмить понимание того, что Бьякуран Джессо просто в очередной раз передвинул пешку и наблюдал теперь за последствиями этого хода.
— Ничего не могу сказать, — ответил Генкиши, невольно зацепившись за это ответное «-сан». Ирие и пытался сделать их контакт нейтральным, и как будто подчеркивал дистанцию. У нас все терпимо и каждый занимается своим делом, окей? — Возможно, Бьякуран-сама не счел нужным или не успел информировать вас.
Когда они подошли к двери, Генкиши безмолвно повернулся к стене спиной и встал у входа. Он был назначен охраной, а не координатором, как те же Червелло. Его обязанность была — не допустить никаких конфликтов между Ирие и представителями Уайт и Блэк Спелл.
— Я останусь здесь, — поймав взгляд этого, Генкиши коротко склонил голову. — Прошу.

[Осенний ливень]

Шоичи поморщился, услышав предположение, что Джессо просто не счел нужным его предупредить о новом "секьюрити". Иногда Ирие не мог понять - то ли его охраняют ото всех, то ли всех от него. Бьякуран определенно стал меньше доверять ему, иначе зачем столько недомолвок и неожиданных решений, о которых "правая рука" узнает чуть ли не в последнюю очередь? Все-таки когда Джессо поведал ему свой план по захвату мира (тут Шоичи нервно вздохнул) - тогда они еще учились в университете в Америке, - он был куда более открыт и, казалось, от одобрения или неодобрения Ирие зависело, будет ли этот план претворяться в жизнь. Скорее всего, и правда только казалось. Получается, Бьякуран уже тогда не был полностью искренним.
Обычно на этом витке размышлений Шоичи понимал, что возвращается к тому, с чего начал, и эта цикличность давила на него девятитонной плитой. Никому нельзя доверять.
— Я останусь здесь. Прошу.
Ирие резко остановился и нахмурился. Не хватало еще, чтобы этот странный человек торчал возле его дверей и день, и ночь. Ему вполне хватало Червелло, считающих вполне приемлемым вваливаться к нему в комнату в любое время суток.
- Разве вам не выделили апартаменты? - с деланым равнодушием поинтересовался Шоичи.

Генкиши всё смотрел на него, — сначала искоса, потом прямо, — и ловил на белокожем лице оттенки недовольства, раздражения и какие-то посторонние, отрешенные мысли. Все эти эмоции немного примиряли Рыцаря с подобным стечением обстоятельств. Ему нравилось знать, что у Шоичи что-то идёт не по плану.
— База Мелоне оставлена на Вас, Ирие-сан. — Тонкие губы изогнулись в едва заметной усмешке. — За Вами право выделять апартаменты.
«Или хотя бы коврик у двери».
— Однако я не покину свой пост, пока не получу соответствующего приказа, и прошу Вас с этим смириться.
По большому счету, Генкиши было всё равно, где спать. Он был мастером иллюзий и мог находиться в двух местах сразу. Он мог следить за Шоичи, даже находясь в другом блоке. Ладонь легла на коробочку со слизнями, упрятанную в карман на поясе: похоже, Генкиши начинал понимать, почему его предпочли девочкам-Червелло.
Посадить пару десятков невидимых слизней в комнату Ирие, оставить у входа иллюзию самого себя, и еще одну тварь, поменьше, забросить на одежду Шоичи, — и тот под полнейшим контролем. Излишняя осведомленность никогда не помешает даже простому телохранителю. А Генкиши, хотя был человеком чести, не мог сдержать злого интереса: кем всё-таки был Ирие Шоичи, и за что Бьякуран возвысил его почти так же, как и самого себя?

[Осенний ливень]

Шоичи чуть покраснел и поджал губы. Хотя он и понимал, что Генкиши всего лишь исполняет прямой приказ, легче от этого не становилось. Учитывая самодовольное выражение лица мечника, тот получал от ситуации удовольствие, наверное, именно это бесило Ирие сейчас больше всего. Что такого он сделал всем этим людям, которые, даже не зная его лично, заочно начинали его презирать? Ну да, всего-то стоило когда-то давно подружиться с их будущим боссом.
- Червелло уже должны были приготовить вам комнату в одном из близко расположенных ко мне блоков. Или вы считаете, что внутри базы может быть человек, способный мне навредить?
Шоичи испытующе посмотрел на Генкиши, ожидая ответа. Было не очень уютно стоять посреди коридора, где то и дело появлялись другие люди, косившиеся в их сторону с плохо скрываемым любопытством. Ирие начинал уставать от этого длинного, насыщенного не очень приятными событиями дня, и все, чего он сейчас желал, - это были кровать, ноутбук, наушники и любимая футболка.

Генкиши моргнул; даже если непосредственной угрозы не было, ему отдали приказ, и это автоматически значило, что предпосылки и подозрения уже были. Бьякуран мог воспроизводить впечатление человека ветреного, но был действительно гениален в своей наблюдательности, и ничего не делал просто так. Генкиши был бы не прочь остаться в Италии, ближе к боссу, и не видеть этого парня и не думать о нём, но ближайшее время на это было бесполезно рассчитывать.
— Я ничего не считаю, — ответил он, явно начав терять терпение. — Приказ поступил от Бьякурана-сама. Господин считает, что вы нуждаетесь в усиленной защите, и поэтому прошу вас, Ирие-сама: обсуждайте это с ним, а не со мной. Спасибо. Доброй ночи.
Он коротко склонил голову и отшагнул к стене, показывая, что более не намерен говорить и что-либо обсуждать. Ладонь его легла на рукоять одного из мечей, и Генкиши замер, точно часовой на страже.
Когда Шоичи отвернулся, из-за пояса Генкиши, на котором он держал коробочки, вывалилось несколько небольших, с ладонь, червей, подпитывающихся от пламени тумана. Они скорчились на полу, потом быстро выцвели, становясь прозрачными, и по мысленному приказу хозяина шмыгнули в комнату Шоичи раньше, чем закрылась дверь и тот заметил лишнее шевеление.
Генкиши коротко вздохнул и закрыл глаза, прислушиваясь к блоку: к происходящему в комнате за спиной, к коридору, к звукам внизу и наверху. Эта их с Шоичи встреча наконец-то закончилась, толком не начавшись.
Нужно было подумать, что делать со сном: Генкиши был способен не спать несколько дней подряд, но за это обычно сильно воздавалось. Его возможности, хотя и были выше человеческих, не затрагивали обычные потребности физиологии.

[Осенний ливень]

Шоичи еле слышно скрипнул зубами и, подавив порыв сказать что-нибудь еще, такое же резкое, шагнул в комнату, двери которой сразу же закрылись за его спиной, наконец убирая из поля зрения надоедливого и упрямого Генкиши.
- Ну и пусть торчит там... солдафон!
Бубня себе под нос что-то нелицеприятное в сторону мечника, Ирие переоделся в нормальную одежду и, как мечтал весь вечер, завалился на кровать с ноутбуком. Правда, раздражение и не думало проходить и только усиливалось с каждой минутой. В конце концов, Шоичи просто отложил нагревшийся компьютер с колен и, слушая музыку, задумался о чем-то своем. Как обычно, мысли от вполне обычных и приятных про мать, сестру и прежнюю Намимори перешли на тревожащие его постоянно воспоминания о событиях, которые уже произошли и которые только должны были произойти. Шоичи досадливо поморщился, отыскал в тумбочке снотворное и, выпив пару таблеток, погрузился в тяжелый сон.

Так прошло несколько дней; Генкиши не без удивления обнаружил, что Шоичи позволяет себе опаздывать на общее построение рано утром, нередко появляется с незастегнутым воротничком или съехавшими набок очками и едва успевает сдавать отчеты. На первый взгляд, совершенно рассеянный и недисциплинированный человек. А если поглубже смотреть, то просто слишком погруженный в собственную систему, попытка обойти которую никогда не оборачивается ничем хорошим.
Генкиши же не высыпался, хотя временами выхватывал несколько часов сна во время конференций, на которых и без того было достаточно охраны, чтобы обеспечить безопасность Ирие Шоичи. Настроение его ухудшалось; поначалу он часто ругался и спорил со своим «поднадзорным», но потом резко перестал вообще обращать внимание на его вопросы и комментарии, молча и замкнуто шагая следом и каждую ночь исправно выстаивая у двери его комнаты.
В самой комнате всё было мирно. Рассосавшиеся по углам слизни, также сосущие силы и пламя, не извещали ни о чем серьезном или опасном. Генкиши нервничал: если на корабле завелась крыса, то лучше истребить её как можно быстрее, пока она не прогрызла внушительные дыры.
Вскоре, дней через пять, пришло извещение о дополнительной миссии. Его притащил трогательный щуплый мальчишка из Уайт Спэлл, которого Генкиши видел несколько раз в коридорах. Он заплетающимся языком пояснил, что Хранителя Тумана ожидают у главного входа ради уточнения некоторых деталей. В Генкиши шевельнулся червячок сомнения, однако мальчик быстро пообещал, что на время его недолгого отсутствия у дверей встанут Червелло.
Генкиши поверил — ушёл. Хотя нельзя именно сказать, что «поверил»; но парни с такими глазами, как у побитой собаки, не могут быть опасны по определению, слишком жалкие и мелкие.
И всё равно, когда он уже почти подходил к главному входу на базу Мелоне, слизни в комнате Шоичи зафиксировали резкую вспышку пламени. Генкиши выругался в мыслях и обнажил один меч, отчего в сторону шарахнулись идущие мимо милльфиорцы.
Незнакомая база, неизученная за пять дней даже на четверть — десятки ходов и коридоров — столь примитивная уловка, которой он просто не поверил из-за её примитивности —
Шоичи грозила опасность.

[Осенний ливень]

Шоичи отдыхал в своей комнате после собрания и размышлял, что же делать с человеком, торчащим постоянно у его дверей. Размышлял уже как-то лениво, без огонька раздражения, привычно, ведь за все то время, что мечник находился на базе, заставить его куда-нибудь скрыться с глаз долой так и не удалось. Ирие даже разговаривал с Бьякураном - бесполезно. Тот как всегда смеялся, улыбался, чуть ли не сюсюкал, называл его "Шо-тяном" и менял тему разговора. Лишь однажды, когда Шоичи, видимо, совсем его достал, Джессо холодно отрезал, что этот его приказ не обсуждается и чтобы Ирие даже не думал о том, что Генкиши уберется, до тех пор, пока этого не захочет сам Бьякуран.
- Он же тебе не мешает, Шо-тян, - снова улыбнулся тогда Джессо. - Он просто выполняет свою работу. Не переживай.
Да, конечно, не переживай. Не мешает он, как же! Да Шоичи спать стал хуже только из-за осознания того, что у его двери вечно торчит один и тот же человек. Он вообще отлучается хоть на минутку? Должны же быть у него естественные потребности, в конце концов. Должен же он спать, верно?
Когда Генкиши спит, Шоичи так и не удалось разузнать, потому что каждый раз, стоило ему выйти из комнаты, мечник вытягивался в струнку рядом, Ирие снова бесился, и они в очередной раз начинали препираться по пустякам. А потом оппонент и отвечать перестал, ну и Шоичи тоже пришлось замолчать - не разговаривать же ему с самим собой в присутствии этого, а то решит еще, что он спятил. Атмосфера холодной войны сначала напрягала, а потом Шоичи просто надоело на это обращать внимание, и он решил, что это, как и многое другое, надо перетерпеть. К тому же не получалось совсем уж плохо относиться к человеку, который, похоже, чувствовал себя хуже день ото дня. Конечно, по внешнему виду Генкиши нельзя было сказать, что с ним что-то не так, но Ирие, не очень-то обычно наблюдательный, все же заметил какую-то перемену во взгляде и общем облике.
"Не высыпается же, чудак", - мысленно вздохнул Шоичи и пожал плечами. В общем-то, это не его проблемы. Наверное, такой, как Генкиши, поймет, что был неправ, только тогда, когда рухнет в обморок прямо к ногам того, кого охраняет, на очередном собрании. А вот будет ли это приятно самому Шоичи - вопрос отдельный.
Ирие лениво пролистал очередной рапорт с недавней вылазки в город - читать не хотелось, но было надо, а так как разбираться в этом надо вдумчиво, музыку включить тоже не получалось. Шоичи все-таки заставил себя сосредоточиться, но буквально минуту спустя его потревожил шорох отодвигающейся двери. Ирие вскочил с кровати, торопливо натягивая пиджак (конечно, Червелло видели его всяким, но вообще-то форма придумана для того, чтобы ее носить), однако, в комнату вошли совсем не Червелло, у которых был ключ от его комнаты, и даже не Генкиши, у которого, к слову, и ключа-то не было, а какой-то щуплый юноша с плаксивым лицом и лихорадочно горящими глазами. Шоичи резко застегнул белую куртку до самого конца и настороженно оглядел внезапного гостя. Белый мундир на мальчишке немного успокоил Шоичи, но все же.
- Кто вы и откуда у вас ключ от моей комнаты? - сухо спросил Ирие, напоминая себе, что тут для всех он начальник, а значит, надо снова делать соответствующий вид.
- Не беспокойтесь, Ирие-сан, я по делу, - внезапно улыбнулся парень делая несколько шагов вперед. Дверь за его спиной снова мягко зашуршала, закрываясь. Шоичи с тревогой посмотрел на нее, недоумевая, как Генкиши мог пропустить этого странного типа.
- Отвечайте на поставленный вопрос, - нахмурился Шоичи, подавив в себе порыв отступить к стене.
Мальчик вдруг снова посерьезнел, и лицо его опять сделалось плаксивым.
- Вы уничтожили мою семью, Ирие-сан, - выдохнул он, внезапно доставая откуда-то пистолет - маленький, кажется, даже дамский, револьвер.
Шоичи от неожиданности вздрогнул и сделал все-таки шаг назад, потому что парень продолжил на него надвигаться, выставив оружие перед собой. Не надо было быть экстрасенсом, чтобы понять, что этот недоумок хочет сделать. Шоичи растерянно переводил взгляд с дула пистолетика на дверь и обратно; запоздало среагировав, заныл живот, и Ирие поморщился. Умирать вот так, ничего не сделав из того, что было запланировано, не хотелось. Впрочем, страшно тоже не было.

Генкиши злился, путался в коридорах, нервно сжимал в ладони пульсирующую рукоять меча. Кольцо Маре, надетое на палец, вспыхивало темным пламенем в такт бегу; кольцо Ада же казалось холодным и чужим — его он сам не заметил, как надел, словно оно появилось на руке само собой. Генкиши думал, стоило ли оставлять его, пока оно не забрало последние силы. А Адское кольцо желало подкрепиться; именно поэтому мысль снять его выветрилась так быстро, уступив опасениям, что он может не успеть.
Наконец, Генкиши настиг знакомый коридор знакомого блока: этой дорогой они возвращались с огромного зала собрания. Сразу после он выскочил прямо на тот закуток, где дежурил уже которую ночь рядом с дверью, ведущей в комнату Ирие. За ней было тихо, хотя через слизней четко чувствовалось чужое присутствие.
Генкиши прислушался.
— ...Вы уничтожили мою семью, Ирие-сан, — донёсся голос этого мальчишки, который передал ему ложное поручение. Щелчок, шаг, мертвая тишина.
Генкиши сжал зубы. Хотя бы успел. Хотя бы можно поймать чертова мальчишку.
Он отдал мысленный приказ одному из своих питомцев, засевших в комнате Шоичи, и отошел к противоположной стене, концентрируя пламя для одного точного удара. Мгновение — слизень, резко сделавшись видимым, откуда-то из угла бросился на мелкого предателя, намертво прицепился к его плечу и неожиданно взорвался изнутри, забрызгав всё вокруг вонючей дрянью. Воспользовавшись явным замешательством парня, Генкиши оттолкнулся от стены, умело переводя все пламя в рукоять меча, которой и ударил, не то что выламывая замок — выбивая саму дверь мощным и точным рывком. Тоньше действовать не только не было времени, но и желания. Над потолком тут же пронзительно завизжала сирена нападения, но Генкиши её проигнорировал.
В комнате Шоичи он оказался впервые, хотя не раз видел её сквозь щель. Сам её хозяин был в порядке, это главное.
У мальчишки в руках оказался пистолет; скорее от удивления, чем нарочно, он спустил курок, хотя сам отвлекся на ворвавшегося охранника. Генкиши не успел оценить, было ли правильнее быстрее ранить парня, чтобы не убежал, или закрыть Шоичи, — а пулю всё равно поймал правым предплечьем, рванувшись ей наперерез.
От резкой, мало с чем сравнимой боли, когда что-то инородное прорывает мышцы, на секунду потемнело в глазах. Наплевать, Шоичи — Солнце, вылечит.
У пламени Тумана был тяжелый, ни с чем не сравнимый запах, похожий на удушливый аромат десятков цветов — или гниения. Комната потемнела, исказилась, точно стены её промялись и раздулись, и пол вдруг исчез под ногами: началось падение куда-то далеко вглубь. Всё вокруг поглотила темнота, пульсирующая изредка кроваво-красным: в цвет боли Генкиши.
«Крыса попалась».

[Осенний ливень]

Все произошло слишком быстро - Шоичи даже не успел мысленно попрощаться с теми, кого считал близкими и дорогими людьми. Мгновение - и что-то взрывается рядом с мальчишкой, заставляя его отвлечься, вонючая противная слизь попадает и на белую куртку Ирие. Шоичи, наконец, приходит в себя и делает шаг в сторону, почти падая во вдруг появившуюся бездну. Еще пара секунд уходит на то, чтобы понять, что Генкиши погрузил их в иллюзию, но все настолько реалистично, что Ирие не может преодолеть ее, да и непонятно - нужно ли это сейчас. Поэтому Шоичи просто застывает на месте, глядя на бледного мальчишку с сильно дрожащими руками, испуганно глядящего на такого же бледного Генкиши.
Ноги Шоичи задрожали, и он опустился на колени, прижимая руку к животу. Где-то на грани сознания надрывалась сирена безопасности, но потом иллюзия поглотила и ее, и наступила звенящая тишина. К горлу Ирие подступила тошнота от тяжелого запаха, почти видимого, окутывающего их троих. Шоичи попытался что-то сказать, но горло перехватило, и все, что он смог сделать - это издать какой-то странный писк, которого тут же и устыдился. Только сложно взять себя в руки после того, как тебе чуть не продырявили голову или куда там этот мальчишка собирался выстрелить.
Механически Шоичи констатирует про себя, что пуля досталась Генкиши, пламя Солнца в нем требует немедленного лечения чужой раны, которая ощущается почти как своя, но он понимает, что сейчас еще не время.

Генкиши видел и то, что происходило вне иллюзии, и то, что было внутри неё. В комнате всё так же верещала сирена. Мальчишка испуганно вскрикнул и выронил пистолет, потом весь сжался, пятясь назад. Прикоснувшись к нему пламенем, Генкиши четко ощутил бьющую в нём энергию. Кажется, Дождь. Вот почему он так безоговорочно поверил...
Шоичи позади завозился и, кажется, упал: когда Рыцарь повернулся, то увидел, что тот сидел на коленях и судорожно стискивал свой живот. Поначалу мелькнули опасения: не был ли он ранен? Но Генкиши чувствовал только свою кровь.
И у Шоичи, и у шпиона были стеклянные глаза.
В иллюзии темнота сгущалась, звуки отражались мощным эхом. Генкиши на секунду прикрыл глаза, и мальчик снова закричал, хватаясь за голову. Что он видел, иллюзионист не знал, всего лишь дал условия: темнота, тишина, одиночество и неясные силуэты, закружившие рядом.
Человеческое воображение порой способно делать невероятное. Помедлив, мечник вернул своё оружие в ножны.
— Ирие-сан. — Развернувшись, Генкиши наклонился и потянул его за плечо вверх, помогая подняться. Собственную руку снова прострелило, и он коротко нахмурился, справляясь с болью. — Соберитесь. Если вы не сможете контролировать себя, то иллюзия поглотит вас.
Когда удалось поставить Шоичи на ноги, Генкиши отпустил его и направился к агонизирующему парню. Его ни на секунду не умолкавший крик резко оборвался: иллюзионист сомкнул на тощей шее сильную ладонь.
— Кто ты? — коротко спросил Генкиши, близко подтаскивая его к себе. — Кто тебя нанял?
Взгляд у мальчишки неожиданно прояснился, и он осмысленно глянул на своего мучителя. Нервно усмехнулся, дернулся, и в следующую секунду его пальцы впились в простреленное передплечье, будто пытаясь разодрать еще больше.
От резко вспыхнувшей боли потемнело в глазах, все вокруг поплыло, и Генкиши понял, что от истощения и усыпляющего пламени маленького ублюдка вот-вот потеряет контроль над иллюзией. И едва он подумал о том, что может не справиться, как Кольцо Ада на пальце полыхнуло, заманчиво предлагая бездну силы и мощи, сокрытых в нём.
Генкиши принял, не раздумывая.

[Осенний ливень]

Шоичи почти полностью погрузился в иллюзию. Он не знал, какие условия изначально были даны Генкиши при ее создании, вернее, он уже про это просто не думал - с каждой секундой вокруг становилось все темнее и страшнее. Красные блики на руках напоминали кровь, чувство вины, поселившееся где-то глубоко внутри слишком давно, чтобы его можно было вытравить, как кобра то свивалось в кольца, то развивалось, жаля изнутри, и это было так больно, будто его заживо поджаривали на открытом огне.
В иллюзии каждый человек видел что-то свое и лишь изредка то, что хотел сам иллюзионист. Последнему необязательно было показывать настоящие ужасы, достаточно было лишь подтолкнуть жертву, чтобы она сама своими руками сделала для себя ловушку, а после угодила в нее. Шоичи, воспитанный так, что и мысли не мог допустить о нечестности, неискренности и предательстве, которому пришлось переступить через себя ради достижения неясной цели, тени, бродящие вокруг, казались призраками его собственной лживости. Пожалуй, никого он не боялся так, как себя самого.
Помощь пришла неожиданно. Рука, схватившая Ирие за плечо, и негромкие слова, доносившиеся, казалось бы, из ниоткуда, постепенно становились более осязаемыми, и к концу фразы, произнесенной Генкиши, Шоичи все же смог ухватиться за ускользающую реальность. С иллюзией бороться было непросто, и Шоичи попытался помочь себе пламенем кольца. В результате он все же смог с помощью Генкиши подняться на ноги и привалиться к стене - казалось, он остался совсем без сил. В голове снова зазвенело от вопящей сирены, глаза резанул яркий свет комнаты, и Ирие, будто только что проснувшись, огляделся.
Генкиши держал неудавшегося шпиона за горло и что-то негромко, но властно ему говорил.
"Он что, собрался допрашивать его прямо здесь?" - нахмурился Шоичи, но встревать не стал.
Правда, не смотря на свою жалкую внешность, мальчишка, кажется, и не думал сдаваться. Наоборот, он вроде даже поборол иллюзию и смог вцепиться в простреленное предплечье мечника, надеясь, видимо, выиграть какое-то время, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. Наверное, ему и в самом деле было нечего терять.
Ирие внезапно впервые за все то время, что владел кольцом Маре, пожалел, что его коробочка не содержит в себе никаких чудо-животных. Безусловно, она была полезна, но вряд ли перемещающиеся блоки базы отвлекли бы шпиона надолго. Впрочем, можно было бы выиграть хотя бы пару минут времени, конечно, но он не был уверен, что это поможет Генкиши. К тому же Шоичи очень не хотелось, чтобы кто-то знал, какой секрет содержит его коробочка. Все же этот свой козырь он хотел придержать на крайний случай. Однако размышлять было уже некогда, и Ирие почти решился, только Генкиши и без него справился с бунтом сопляка.

Это ощущение, когда небывалая мощь переполняет изможденное тело, поистине было наркотическим: попробовав один раз, остановиться невозможно. Генкиши упивался собой и своей силой, и в одночасье ему стало абсолютно всё равно: что делать с Шоичи, что делать со шпионом, в насколько паршивом состоянии плечо... Единственно важным было только одно: по могуществу своему он стал еще ближе к Богу. А в глазах мальчишки появился страх.
Кровь отлила от лица Генкиши, глаза стали двумя горящими углями. Призрачный Рыцарь, мертвый Рыцарь — по сути одно и то же. Мальчик нервно всхлипнул, и его сопротивление пошатнулось.
От реальности Генкиши отключился, и это тоже было опасно. В ином случае он бы услышал топот многочисленных ног и увидел, что в комнату, на ходу доставая коробочки и кольца, ввалился охранный отряд из четверых Уайт. Выкрики «Что происходит?», «Ирие-сама? Где Ирие-сама?» быстро стихли: Милльфиоре умели быстро соображать. Один из них подскочил к Шоичи, засыпав его вопросами о самочувствии, нарушителях и о том, что происходит, второй перегородил собой выход, а остальные в молчаливом напряжении встали по обе стороны от Генкиши. Он всё это время, не моргая, взглядом сражался с мальчишкой.
— Кто тебя нанял? — повторил он негромко, Пламенем сминая волю шпиона. Уверенность того пропадала буквально на глазах: продержалась еще секунд пять — и лопнула, будто плёнка, впуская внутрь Туман, ворох иллюзий и самого Генкиши.
Мальчик дико закричал, безнадежно сжимая руку иллюзиониста, будто пытался оторвать её от своей шеи. Тошнотворно-сладкий запах то ли цветов, то ли гниения, становился все нестерпимее, пропитывая комнату, и охранный отряд морщился? не скрывая отвращения.
— Я всё скажу! — вдруг захрипел шпион, забившись на месте. Генкиши понял: он давно уже отчаялся и был безумно выведен происходящим. — Я... Не убивайте меня! Томазо... Я последний... Они мертвы, все мертвы! Я всё скажу!
Бойцы, почуяв перелом событий, вмешались и взяли всё под свой контроль, вынудив Генкиши убрать иллюзию. Тот, вдоволь подпитавшись страхом мальчишки, не препятствовал. Сирену отключили, отчаянного Томазо, взгляд которого всё также оставался стеклянным, поволокли на дальнейший допрос, и капитан отряда задержался в дверях, спрашивая, не нужна ли дополнительная помощь.
Генкиши с интересом следил за этой беготнёй и — улыбался. Хотя меньше всего это похоже на улыбку. Кольцо Ада вскоре угасло.

[Осенний ливень]

Шоичи во все глаза наблюдал за происходящим в комнате. В Генкиши что-то неуловимо поменялось, и сложно было это не заметить. Будто не было никакого ранения, усталости, будто он и не человек даже.
В комнате сгустилась атмосфера, хотя, казалось, куда уже больше. Ирие снова болезненно поморщился и потер живот, который почему-то стал болеть еще больше. Внезапно Шоичи подумал, что не хотел бы быть врагом этого человека. Генкиши так смотрел на мальчишку, что тот снова стушевался и чуть ли не плакал, пытаясь отодрать чужие руки от своей шеи. Наблюдая за всем этим, Ирие даже пропустил момент, когда в комнате стало слишком людно. Кто-то тормошил его, спрашивал, все ли в порядке, кто-то с немым ужасом рассматривал композицию из застывших на месте Генкиши и предателя. Шоичи понимал их - сейчас вряд ли кто-то осмелился бы сунуться к ним. "Разве что Бьякуран-сан," - невольно подумал Ирие и поморщился, наконец обращая внимание на тех, кто пытался добиться от него ответа. Откуда ни возьмись вынырнули Червелло. Так вот кто так о нем беспокоился. Шоичи хмыкнул.
- Я в порядке, - недовольно пробормотал он, с трудом отводя взгляд от мечника и его "жертвы" и отталкивая от себя чьи-то еще руки. - Лучше уведите... этого и допросите. Буду ждать подробного отчета. Чем быстрее, тем лучше. Думаю, Бьякуран-сану это будет весьма интересно.
Червелло синхронно кивнули, хором пообещали, что "будет сделано", и наконец крысу увели под их отрывистыми четкими приказами. Одна отправилась на допрос, вторая же замерла рядом, ожидая приказаний.
Последние люди начали покидать помещение, и Ирие огляделся. Комната, и прежде-то не особо любимая им, сейчас стала совсем противной - разгромленной, задымленной, затоптанной и мрачной. Шоичи отметил про себя, что неплохо было бы попросить другую - в этой оставаться не хотелось совершенно. Он повернулся к одной из Червелло, но та не дала ему ничего сказать:
- Прикажете приготовить другие апартаменты, Ирие-сама?
Тот снова поморщился, в который раз думая, что в помощники ему достались не живые люди, а роботы, но кивнул. В ту же секунду в комнате не осталось вообще никого, кроме него и замершего посередине комнаты Генкиши. Шоичи неуверенно посмотрел на его рану, почему-то опасаясь предложить помощь.

Когда всё это закончилось, и, наконец, в комнате остались только они вдвоём, Генкиши ощутил столь же резкий и неожиданный спад сил. Слабость одолела, перед глазами помутилось, и он едва сдержал желание схватиться за что-нибудь, чтобы не упасть. Такое состояние не было редкостью после использования Кольца, и бывало даже хуже, но Генкиши не учёл одного: всё это время он не высыпался, нервничал, а последние минут десять еще терял кровь.
Он встретился взглядами с Шоичи. Точно, это было ещё не всё. Мечи звякнули в ножнах; Генкиши едва заметно покачнулся, сделав шаг вперед, а потом опустился на одно колено и низко склонил голову в безмолвной, глубочайшей покорности.
— Я допустил огромную ошибку, Ирие-сан. — Генкиши помолчал, думая, насколько низкой была его ниша, если он кланялся этому и просил у этого прощения. Пол под его взглядом слегка покачивался. Надо было в лазарет и как можно срочнее, Шоичи уже вряд ли поможет.
— Из-за меня вам грозила смертельная опасность. — Генкиши опустил голову еще ниже, демонстрируя полнейшее свое подчинение и смирение. — Я готов понести наказание.
Один раз он уже ошибся, и тогда его простили. Второй раз поблажек, даже к себе, он бы все равно не допустил. Хотя едва ли Шоичи умел наказывать.
— Простите, — так и не дождавшись ответа, Генкиши поднялся, — боюсь, сейчас мне нужно идти.
И на полудвижении его повело. Перед глазами всё смазалось, в висках застучало. Ноги мгновенно стали ватные, точно перестали слушаться.
Удар об пол был только слышен — не чувствовался.
Генкиши потерял сознание.

[Осенний ливень]

Генкиши не переставал удивлять Шоичи. Даже сейчас, когда все закончилось и можно было расслабиться, он оставался таким же собранным, разве что еще больше побледнел. Ирие забеспокоился еще сильнее, когда увидел его лихорадочно горящие глаза. Пусть они не друзья и даже не хорошие знакомые, пусть последние несколько дней они только и делали, что препирались и молча недолюбливали друг друга, все же этот человек защитил его. И да, он же просто человек, не робот, в конце концов, что такого странного в том, чтобы испытывать жалость и желание помочь по отношению к нему? Шоичи всегда был слишком добрым, даже Бьякуран-сан это говорил не раз, с осуждением качая головой. В мире мафии это качество не казалось таким уж полезным.
Ирие шагнул вперед и уже открыл рот, чтобы предложить свою помощь, какую-никакую, но Генкиши опередил его. Шоичи с недоумением и недоверием смотрел, как тот опускается на колено перед ним и произносит свои странные бредовые речи. О чем он вообще?! Это же все из-за Шоичи, ведь его этот юнец убить собирался! И Шоичи был готов, что однажды кто-нибудь вроде него придет за тем, чтобы стереть его с лица Земли. В особо подавленном настроении он даже думал, что так будет лучше. И вот сегодняшний инцидент показал, что он был неправ, что он хочет жить и хочет, чтобы люди, окружающие его, являющиеся лишь пешками в играх больших боссов, тоже оставались живыми.
Был ли Генкиши пешкой, Ирие не мог предположить с точностью, ведь от Бьякурана многое можно было ожидать, но, в любом случае, даже зная, что мечник его терпеть не может, Шоичи не имел права подставлять его жизнь под риск, сколько бы тот не твердил, что он телохранитель и именно для этого и нужен.
- В-вы что такое говорите?.. - покраснев и сделав шаг вперед, произнес Ирие, но закончить не успел, потому что именно этот момент Генкиши выбрал, чтобы проститься с сознанием.
Сначала Шоичи запаниковал, но разумное в нем достаточно быстро взяло верх, и он тут же подскочил к мечнику, опустился рядом на корточки, на всякий случай проверил пульс и неестественно расширившиеся зрачки. Да, его помощь здесь бесполезна, тут требовалось вмешательство профессиональных медиков. Не тратя времени, Ирие вызвал по передатчику Червелло. Суета, только что закончившаяся, началась заново, и Шоичи обреченно вздохнул, раздумывая, стоит ли и ему идти в лазарет вслед за врачами, несущими на носилках пострадавшего мечника. Но вопрос отпал сам собой, когда его позвали в комнату для допросов, так что пришлось ограничиться наставлениями о том, чтобы его позвали, когда Генкиши очнется.

Генкиши очнулся только к вечеру следующего дня. Мгновенно по своему состоянию он узнал почерк Уайт Спэлл: голова раскалывалась, мучила ужасная жажда, но тело было, по-видимому, в порядке. Любой врач Милльфиоре был в состоянии излечить бойца за несколько дней так, что на момент своего пробуждения он будет чувствовать себя превосходно. Уайт же, дружные в своей неприязни к «чёрной» ветви и Генкиши в частности, не раз позволяли себе делать работу спустя рукава.
Он попробовал подняться и сесть; пахнущая стерильностью лазаретская простынь сползла с груди. На своем плече Генкиши обнаружил перевязь. Интуитивно он чувствовал, что что-то было не так, и только спустя минуту, когда в голове немного прояснилось, обнаружил, что колец не пальцах не было, да и поблизости тоже.
Это дало один огромный тревожный толчок к действиям. Как раз в тот момент, когда Генкиши, глубоко занятый лихорадочными размышлениями, подвигался к краю койки и намеревался встать, в палату влетела медсестра-японка, явно подстёгнутая запищавшими где-то там далеко датчиками. Генкиши по привычке удивился, откуда в Милльфиоре его соотечественники.
— Лежите, пожалуйста! — залепетала она на итальянском, слабым голосом, и одновременно совсем неслабыми руками снова толкнула его на подушки. — Ваши ресурсы Пламени еще не восстановлены, Генкиши, сэр, вам нужно...
— Я знаю, что мне нужно, — сразу же повысил голос Генкиши, не желая справляться с девчонкой физической силой. Впрочем, его слабых попыток высвободиться тоже не хватало. — Сколько дней я лежал? И где мои кольца?
Японка вздохнула, глянув в его глаза, а потом терпеливо продолжила уже на родном языке, полагая, похоже, что так до него дойдет лучше.
— Всего лишь два дня. Ваши кольца, вместе с вашими личными вещами, под нашим контролем. Пожалуйста, Генкиши-сан...
Несмотря на свой хрупкий вид, девчонка была очень настырна и бесстрашна, и, всё больше раздражаясь, иллюзионист понимал, что этот спор затянулся надолго.

[Осенний ливень]

- ...Ирие-сама, вы слушаете? - бесстрастный голос вклинился в размышления Шоичи, и он вздрогнул от неожиданности, переводя уже более осмысленный взгляд на стоящих перед ним Червелло.
- Да, разумеется, - рассеянно отозвался он, поправляя съехавшие очки. - Так... о чем мы?
Девушки быстро обменялись непонятными взглядами, а потом одна из них повторила заново:
- В данный момент готовится пересылка заключенного под стражу Томазо в главное управление. Бьякуран-сама хочет лично побеседовать с ним.
- Я в курсе, - поморщился Шоичи. Бьякуран уже высказал ему все по видео-связи. Босс выглядел недовольным и утверждал, что "слишком переживает за милого Шо-тяна". Правда, отзывать его с японской базы не спешил, хотя, справедливости ради, вскользь упомянул, что, если и дальше так пойдет, прилетит сам. Про Генкиши не было сказано ни слова. Вернее, Ирие попытался было рассказать о его самочувствии, но Бьякуран не стал дослушивать, перебив на середине предложения. Похоже, ему действительно было все равно. Но одну вполне конструктивную мысль Джессо все же высказал, как бы между прочим:
"Шо-тян, ты не думаешь, что на базе может быть еще один крот? Я могу прислать тебе помощника, чтобы вы разобрались с этим. Я не переживу, если с Шо-тяном что-нибудь случится".
Шоичи, конечно, отказался, мотивируя это тем, что здесь уже есть Генкиши, и, что удивительно, Джессо возражать не стал. Видимо, он даже мысли не допускал, что мечник может проваляться в лазарете долго. Впрочем, прошло уже почти два дня, а Генкиши так и не приходил в себя, хотя Шоичи постоянно приходили отчеты о том, как усиленно его лечат.
Впрочем, Ирие не торопился. Если на базе и правда есть еще кто-то, сейчас, после провала Томазо, он наверняка затаился и обдумывает свои планы. Мысль о том, что этот некто наоборот может воспользоваться тем, что сейчас нападения никто особо не ожидает, Шоичи старательно гнал от себя подальше.
- ...Ирие-сама, - снова вклинились в его размышления голоса Червелло. - С вами все в порядке? Вы не слушаете.
- Все нормально, - досадливо ответил Шоичи, пытаясь собраться.
- Только что прибыло донесение, что Генкиши-сама пришел в себя. Он недоволен, что его удерживают в лазарете.
Шоичи вскинул голову и растерянно посмотрел на Червелло.
- Вы не хотите навестить его, Ирие-сама? - бесстрастно уточнила вторая девушка.
- Да, пожалуй, - медленно кивнул Шоичи, поднимаясь из-за стола и надевая белую куртку.
- Мы проводим вас.
Девушки расступились, чтобы Ирие мог пройти между ними к двери. Вообще, он прекрасно знал, где находится лазарет и где лежит раненый мечник, и Червелло были в курсе, что он знает, но так уж повелось, что они почти никогда не оставляли его без сопровождения, и Шоичи даже привык. Подходя к палате, Ирие внезапно почувствовал волнение и, чтобы не зацикливаться на этом, решительно шагнул в открывшуюся дверь.